Постоялый двор <Медяк>

Под верстовым столбом с косо приколоченными досками упрямо топорщились зеленые пучки безродных сорняков. Не нужно было читать кривые надписи, чтобы понять – в нескольких десятках лиг к востоку стоят приграничные форты Протектората. Гонец знал, что завтра, когда он вновь отправится в дорогу, в предрассветной дымке он увидит тусклые огни дозорных башен. А пока над ней сгустились оранжевые, но холодные, как ноябрьский дождь, сумерки, и закутанный в плащ путник предвкушал горячий ужин и подогретую постель.

Толкнув грубо отесанную дверь – на сквозняке скрипнула висящая под притолокой лампа, – он переступил порог постоялого двора и очутился в жаркой, плохо освещенной, пропитанной запахами сала и жареной свинины комнате.
Лампа над головой качнулась (скрип) и на истесанном десятками сапог, копыт, хвостов и ласт полу закружились растроившиеся тени. Дюжина тускло горящих над кружками и блюдами глаз-угольков уставилась на путника. Тот не был ни высок, ни грузен, и из-под низко нахлобученного капюшона не сверкали алым злом глаза. И все же в помещении воцарилось полное молчание, а движения хозяина, вытиравшего широкие ручищи о засаленный зеленый фартук, стали в два раза медленнее: соколиный клюв и мелькающие из-под складок загнутые лезвия не сулили гостиничному делу ничего хорошего.

Гостиничному делу в этих диких местах могло угрожать все, что угодно. Нападение разбушевавшихся бесов, пожар, голод, мор, нашествие термитов-убийц...
Гонец, шагнувший через порог, тоже мог угрожать настороженному "отельеру", поникшему при виде гостя в диковинном шлеме. Впрочем, как и любой вооруженный человек. Или бес. Или ангел. Да хоть эльф!
Только вот Альдрик проскакал бог знает сколько с последней стоянки и мечтал о возможности отдохнуть перед последним рывком к поставленной цели. Ему, конечно, ничего не стоило сделать этот рывок ночным и явиться в ближайший форт уже с рассветом... Но не убиваться же, если этого не приказано. В приказании значилось "Разведать, разнюхать, найти и, по возможности, доставить". О самоубийстве в нем не было сказано ни слова.

Поэтому скрип открываемой в трактир двери и скрип лампы под потолком показались Гонцу райской музыкой, а недружелюбные взгляды поздних посетителей - встречей давних друзей. Стоило с порога громогласно возвестить "Бесы мои, вы мне почти не противны!", но такая мысль в голове Альдрика не возникла. Ну и слава богу.
Под перекрестным огнем взглядов он дошел до стойки, сел перед хозяином и серьезным взглядом смерил его крупную фигуру.
- Молока. Горячего.
Хозяин, кажется, дернулся, когда Гонец заговорил, одновременно вынимая из-за сапога нож, а из кармана - вырезанную из дерева коробку. И чуть не уронил на пол кружку. Его можно было понять. Не каждый день с вами разговаривают свистящим, глухим шепотом из-под изогнутого соколиного клюва.

Шепот странца в клювоносом шлеме был таким проникновенным, что никто из посетителей не хрюкнул в кружку, услышав "молоко".
Молоко, как известено - идеальный повод разнести трактир, но публика понабралась не бравая. Собственно, только трое посетителей были вооружены. Они и опознали гостя.
- О, соколик, - прошептал тот, что сидел лицом.
- Угу, летают всякие, - ухмыльнулся маг в побитой стрелами и молью мантии.
Этих двух фраз хватило, чтобы Гонец узнал агентов "серых". Пока в Протекторате разбирали виселицы и кострища, эти заморыши отсиживались в десяти лигах от государственной границы - вне зоны действия добра и справедливости. - Ну так че герань? - нетерпеливо спросил маг. Судя по всему, в этом углу травили байки.
- Ну натуральная герань! В горшке. Вчера перебежала мне дорогу, - повторил в третий или четвертый раз сосед.
- Прямо в горшке? - приподнял бровь маг.
- Ты через плечо хоть плюнуть догадался?
- Да ну вас к дьяволу, - бандит махнул рукой. - Баргест ее тоже видел. Натуральная северная герань.
- Слушай больше. Баргест - сказочник.
Тем временем хозяин поставил перед Гонцом глиняную кружку молока с поднимающимся от него парком и пенкой, а сзади кто-то заработал ложкой, осторожно возобновив прерванную трапезу.

В суровых мужских кампаниях простые радости жизни (вроде теплой постели или горячего молока) не жаловали. Правда, гонцу было чертовски плевать на суровые мужские кампании и их мнение. А так же на то, сколько глоток нужно будет заткнуть, если кому-то вздумается спорить с его выбором. Все это было как-то само собой разумеющимся.
Поэтому Альдрик даже не дернулся на раздавшееся сзади «соколик». Он был занят серьезным делом. Он открыл деревянную коробочку и запустил в белый порошок, обнаружившийся под крышкой, свой нож. Серую руку безуспешно пытались истребить в Протекторате. С их агентами боролись, их ловили и выслеживали, а они отсиживались в приграничье, куда здравомыслящие военные соваться без дела не решались. И то сказать – Маледикт под боком, шутка ли.
Говорят, Криган готовится к войне.
Ну и пусть готовится. Пожалуй, не будь на гонце шлема, нервный хозяин заработал бы себе истерическую икоту, увидев старательно высунутый язык, с которым Ал отмерял кончиком ножа белое вещество над поставленной перед ним кружкой. Ссыпав порошок в молоко, гонец расслабленно выдохнул и смог наконец переварить услышанную им байку, пока тем же самым ножом перемешивал получившуюся смесь.
Герань. В горшке. Через дорогу. Северная.
Это в Маледикте-то!
Чего только по дорогам не шастает.
Гонец решительно встал с места, не забыв свою кружку, в два шага пересек помещение, усаживаясь напротив разговорчивых бандитов, и тем же шепотом поинтересовался:
- Где?

Возобновившийся над грубыми столами гул стал тише, хоть и не смолк совсем: посетителям пришлось в два раза снизить громкость, чтобы не упустить ни одного шипящего, вылетающего из-под клюва. То, что серая четверка (отсутствующий за столом стрелок с час как ушел в соседний городок за стрелами) была «крысами», тут знали если не все, то большинство. В этом году каждый четвертый посетитель был «из этих». Поэтому легкомысленное «О, соколик!» сигнализировало окружающим о том, что к нему лучше не соваться. Вам ведь не придет в голову задирать «лоскутика»? Надеюсь, не придет.

Вопрос Гонца рассказывавший про герань бандит воспринял в подтверждение того, что шустрое растение ему не примерещилась.
- Ну, что я говорил! – он шлепнул по столу ладонью. Что до его товарищей, принявших на грудь гораздо меньше - маг, кажется, вообще был трезвенник, - те сразу же смекнули, что просто так интересоваться бегающим по соседней просеке горшком Гонец не будет. Тем более справляться о его местонахождении. Если Протекторату понадобилась та герань, то их священный долг - ее перехватить, а там уже пускай главарь решает, что с ней делать:
«Тссс», - одним движением бровей предупредил колдун, не сильно, но чувствительно пнув очевидца по коленке. Тот запоздало уловил ход мыслей сотоварищей, и громко свистнул, подозвав хозяина с кувшином.
- Да в лигах в двух на запад. У дурнолесья, - сказал третий, молча косившийся на кружку с молоком бандит, покривив душой на все 180 градусов. Герань была замечена к востоку, а вот на западе шныряла свора церберов.

А что он говорил?
Про герань, бегающую через дорогу. Странной была не сама герань, а то, что серые вздумали врать. Гонец поинтересовался диковинкой из интуитивного чутья, а вот крысы углядели в этом чутье уже оформившийся интерес.
Как нехорошо получилось.
Альдрик сокрушенно вздохнул, медленно, маленькими глотками допивая молоко с содой. Приятное тепло разливалось в глотке, суля блаженство и спокойствие связкам. За этим мгновения блаженства гонец мог бы простить даже наглых крыс, но выдумывать несусветные истории…
У Дурнолесья. Вчера, значит. А то что там завывали на три голоса – это гонцу в страшном сне привиделось. Или герань была о трех головах. С клыками.
Представив трехглавый цветик-семицветик, Ал пришел в такое благодушное расположение духа, что пересмотрел свои грядущие планы. Поэтому глиняная кружка, успевшая опустеть, опустилась (простите за каламбур) на голову «серого» легко и почти дружелюбно, осыпая того осколками.
- Будет врать-то, я оттуда приехал, - «Соколик» осклабился добродушно, продолжая сипеть в свойственной ему манере. Вот только красоты оскала никто не оценил. Не увидели.

- Какого беса тут творится! - под раскачивающейся на своем скрипучем крючке лампой стояли еще двое. В сером. Судя по луку, охотничьему арбалету и ножным колчанами с болтами - левый, и стрелами на правой, вопрос задал недостававший член компании - стрелок. И, что было гаже всего, стрелок был маледиктским эльфом, а значит каждый наконечник в колчане был тщательно протравлен. За его спиной возвышался человек с замотанным до глаз лицом.
Шарахнувшиеся на противоположный край стола товарищи ответили красноречивым взглядом.
- Мля... - простонал, держась за голову, бандит.
- Да ничего. Милсдарь горшком интересуется, - сказал колдун. Что характерно, его поняли.
- С геранью? - спросил стоявший за стрелком мужчина. - Ну... А в чем проблема?
Вопросительный жест, адресованный застолью, и ровный выговор сообщал о том, что перед Альдриком... не сам Баргест ли?
Хозяин гостиницы, тем временем, сделался еще красней, чем от природы.

- Да врут они, вот в чем проблема!
Даже в свистящем шепоте чувствовался смех. Смеяться в голос гонец не любил. Берег горло. Только усмехался под шлемом, пока медленно поворачивался на полкорпуса в сторону новых участников серой шайки. Нет, в этом движении не было угрозы. Просто Ал никуда ровным счетом не торопился. До утра.
- Как феи какие-то, - Оскорбительное замечание прозвучало разочарованно. Гонец втягивался в трактирную травлю баек, навязывая остальным тот же легкомысленный тон. Еще чуть-чуть – и, глядишь, перейдет на нормальную громкость, а то и вовсе запоет. Разошелся, соколик. Воробей. Щипанный.
- Не было к западу никакой герани. Псы там обосновались – это точно. А он мне про герань! Да где ж ты такую видал-то? Тем более северную, - Недовольно хлопнув ладонью по столу (отчего тот жалобно закряхтел), Альдрик воззрился на стоявшего за стрелком предводителя, будто ища поддержки своим словам.
То, что замотанный по самые брови был предводителем, виделось невооруженным глазом. В этой кампании он был заводилой. Сам Баргест? Чем Криган не шутит? Ал добродушно прищурился. В прорезях шлема прищур остался не замечен.