Начало конца (год 3979 ОП)

Неистовствующая над плато буря бросает в лицо горсть ледяного праха. Прах носится в воздухе, скрипит под ногами, как февральский снег. За ночь ветер нанес целые барханы, до неузнаваемости преобразив пейзаж.

Внезапная колющая боль на мгновение слепит знаменитые "эльфийские" глаза. Сердце судорожно сжимает лезвие кинжала. Кто? Как?! Почему??! Еще за доли секунды до удара Смарагд понимает, что это - все.
Он медленно оборачивается - картинка уже начинает плыть, кинжал-Улий покидает рану. Первый Маршал. Эрхард?.. Удивление лишает его возможности сопротивляться, а Улий уже пропарывает диафрагму...

Никто и никогда не видел и, возможно, не увидит таких глаз, какие видел полководец: удивленная ненависть, грустное понимание, растерянный укор и... да, превращающий зрачки в колодцы страха ужас. Едва держащийся на ногах Смарагд пытается что-то сказать ему, Эрхарду, но вместо слов из его горла вырывается сгусток черной крови.

Смарагд мертвой хваткой впивается в плечо своего полководца. Ноги подгибаются...

Предатель подхватывает преданного так бережно, словно это не он только что вонзил кинжал ему в сердце. Он медленно и осторожно опускает Смарагда не землю, покрытую льдисто-белой крошкой, встаёт рядом с ним на колени, подкладывает ладонь под запрокидывающуюся голову.
Яд стремительно разливается по телу Короля Зомби, подсвечивает виноградно-красным жилку у его виска. А белый снег под ним пропитывается чёрной кровью.

Эрхард много убивал в своей жизни, а затем ещё больше – в не-жизни, но никогда он не чувствовал того, что чувствует сейчас: зеркального кинжала в своей груди. А ведь надо бы испытывать облегчение: сделано то, что должно было сделать…

Маршал смотрит в глаза хану, ловит движение потемневших губ. Он уже знает, что не выговоренные, утопленные в крови слова будут мучить его до конца существования. Что это должно было быть? Проклятье? Укор? Детское «почему?»? В его глазах промелькнул целый хаос оттенков, который же из них он хотел облечь в плоть?
- Мне никогда не нужен был страх, чтобы восхищаться тобой, - тихо говорит предатель. – Я и сейчас восхищаюсь тобой.

Смарагд усмехается словам предателя - последний раз, сквозь кровь, и его лицо перекашивает гримаса боли.
Похолодевшая, покрывшаяся мраморной сеткой капилляр, рука вдруг падает на руку Эрхарда и слабо сжимает серую ладонь предателя.
Черные пряди медленно извиваются в снегу.
На темной парче плаща, лбу и ресницах оседает пудра гоняемого ветром пепла.
Он все еще пытается сказать, а яд тем временем тушит одну за другой искру в его глазах. Вот они лишились удивления, гнева, понимания - как будто жрец Ноктюрна тушит свечи - и безумия.
Последней ушла злость, и тело хана обмякло на руках Эрхарда.