Горы

Место паломничества всех охотников и трапперов, занимающихся драконьим промыслом. Ведь именно здесь на высоте нескольких тысяч метров над уровнем моря находятся гнездовья. По складчатым склонам островерхих скал скользят огромные тени крыльев парящих в небесах чудовищ, горы изрыты тоннелями червей, а многочисленные пещеры полны сказочных сокровищ.

Говоря о рельефе местности, язык не поворачивается назвать эти горы неприступными. Их оплетают многочисленные серпантины, по которым без труда может передвигаться отряд легкой конницы. Неприступными их делают драконы.

Тем временем за валунами…
- Тсс-с, - лапища Комодо, даже в человеческом обличье похожая на лапу ящера, с силой опустилась на взъерошенную голову Ашморга.
– Ты нас обнаружишь! – зашипела Хельга. Она схватила его за ремень и потянула вниз.
- Я не понимаааю, это не охотники, - бедняга Ашморг никак не мог взять в толк, что происходит. Последние несколько часов Комодо вел их по следам спустившихся с гор трапперов. Они собирались отнять у них добычу, а их самих – сожрать…
Хельга сочувственно посмотрела на Ашморга, который, похоже, даже не сознавал, что перед ним не трапперы. Она облизнула губы шершавым языком и осторожно выглянула из-за камня.
- Комодо… - она опять нервозно облизнулась.
- Я вижу, - ответил он. – Что небо?
Ашморг задрал подбородок кверху.
- Чисто. Господи, Комодо, я, кажется, чую серебро… - простонал он достаточно громко, чтобы подхвативший жалобный стон ветер донес его до полугоблинских ушей Тамаша.

- Я что-то слышал, - сообщил тот первому на ухо. – Кажется, за валунами кто-то есть...

- Их слишком много. Со всеми сразу нам не справиться, - прошептала Хельга, сбившаяся со счета на втором десятке рыцарей.
- Угум, - кивнул Комодо, и в этом его тихом «угум» было больше кровожадности и мрачной неотвратимости, чем в боевом кличе Смарагда.
- Но у них может быть серебро и даже… даже хм… золото! – руки Ашморга уже легонько мандражировали от приближающегося приступа «золотой» лихорадки.
Это случалось с ним каждый раз, когда он чуял драгоценные металлы или кто-нибудь рядом напоминал ему о блеске золота. Изо всей троицы он был самым слабовольным.

Полуодетые придворные дамы обмахивались веерами из павлиньих перьев. На полуденной жаре их грациозные движения были не столь грациозны, как обычно, поэтому итак не баловавший их знаками внимания Лавин и вовсе закрыл глаза ладонью, чтобы не видеть этого приторного зрелища. Сам он полулежа дремал в широком кресле – кресло на самом деле было вполне стандартное, просто там, где с трудом помещался среднегабаритный демон, легко усаживалось 2-3 фейра, - перекинув одну ногу через золоченый подлокотник, а вторую поставив на пол. Сидящий рядом с креслом фейр счищал налипшую на замшевые сапоги Лавина тину. Еще несколько придворных спали, устроившись прямо на мраморном полу.
Со стороны выглядело это так, будто все умерли в описанной зале только что разыгралась трагедия, в ходе которой предназначавшийся королю кувшин с ядом пустили по рукам достался отравителям, а разочаровавшийся в своих подданных монарх готов сложить корону (один из фейров, кстати, правда плоховато выглядел…). Впечатление от сцены испортил сам Лавин, широко зевнув.
Остальные фейры в этот час либо плели козни и интриги, либо, по природе своей будучи ночными существами, спали. И вдруг, в одной из находящихся за десятки миль отсюда Башен сработала тревога: что-то пропало. Вернее, кое-что стащили. Лавин, не меняя положения, нахмурился. (Кстати, если кто-то решил, что сервиз переехал в Абиссин вместе со двором, то ошибается, фамильное серебро осталось дома). На то, чтобы установить, что именно пропало и куда, у него ушло порядка десяти секунд. А потом еще десяти, потому что сначала он решил, что схватил тепловой удар: исчезнувшая из серванта в направлении драконьих скал тарелка из сервиза покойной королевы-матери…?! Хотя, на своем веку он и не такое творил видел.
Небрежно отпихнув мыском занимавшегося его правым сапогом придворного, Лавин поднялся на ноги и сделал шаг вперед…

У подножия Драконьих гор
…в организованном Хло небольшом семейном скандальчике внезапно стало на одного участника больше. А с учетом того, кем был этот участник, скандальчик мог вполне перерасти в армагеддончик. Никто толком и не видел, когда, как и откуда появился фейр. Лавин мгновенно оценил ситуацию, и по итогам его оценки никто из присутствующих, за исключением малютки Хлорис, уже не мог пошевелиться. Нет-нет, он не стал метать жемчуг перед… прибегать к остановке времени или к другим легендарным заклинаниям. Он просто наложил на стаю парализующие чары, после чего занялся восстановлением разбитого фарфора посредством невербальной магии.
- Этот голодранец тебя обидел? – вкрадчиво и ласково спросил он Хлорис, оказавшись рядом.
Логика Лавина была бессмысленна и беспощадна до безобразия эгоистична, причем эгоизм ее распространялся на весь его народ. Чтобы ни случилось, отвечать за это придется кому угодно, но не фейри. А Хло была фейрой.

- Это… это… это… - приступ «золотой» лихорадки у Ашморга как рукой сняло. Теперь дракона трясло от охватившего его волнения.
- Ни звука! – еле слышно процедила сквозь крепко стиснутые зубы Хельга.

Как бы на месте Лавина повел себя любой другой монарх в данной ситуации? Скажем, вассал Кригана*. Наверное, сперва бы потерял дар речи от абсурдности ситуации, а потом бы не своим голосом заорал «Головы с плеч!». Но Лавин ни разу в жизни не повысил голос. Более того, вывести Короля Фей из себя могло только что-то очень серьезное, вроде событий трех тысячелетней давности, свидетелем и участником которых он являлся. А битье сервиза о голову сэра Амадея Максвелла Марии Галахада де Вирра (у Лавина была абсолютная память на имена и титулы) никак не тянуло на войну между Анклавом и легионами хаотов. И потом, в Абиссине фейр умирал от скуки…
- Хлорис, это был любимый сервиз моей матери, - с ангельским терпением в голосе сказал Лавин. – Ни один мужчина не заслуживает того, чтобы о его голову билась эта посуда. Даже сэр Галахад, - он растянул губы в вежливой улыбке, не без любопытства рассматривая парализованное воинство. Замеченная им челюсть под копытами коня номера первого сделала улыбку короля чуть шире и немного искреннее.
- Скажите, любезный, а что делает ваша конница в горах? – поинтересовался Ариэль. Ему действительно вдруг стало интересно, какого рожна три десятка рыцарей смерти полезли на драконьи скалы. Попытка массового суицида? Или просто мимо проходили? Куда?!
Существование драконов за камнями Лавин игнорировал.

К счастью, Король Фей был наделен даром видеть невидимое, а вот научиться слышать неслышимое за три тысячи лет так и не сподобился. Да и зачем ему слышать весь тот бред, который несут сущности, абсолютно уверенные в том, что их никто не слышит? Придворные и соглядатаи итак постоянно нашептывали на оба уха, причем зачастую прямо противоположные вещи. Так что о своей репутации Галахад мог не печалиться. Репутация, к слову, была в конце списка категорий, о которых следовало беспокоиться, с глазу на глаз беседуя с Лавином.
- Это было очень благородно с вашей стороны, - сказал фей, когда над головой рыцаря рассеялось эктоплазменное облачко с узнаваемыми формами чайника. – Сегодня редко встретишь кавалера, готового совершить подвиг ради дамы. Времена нынче не те, - шелковые складки ткани зашуршали, когда тот подошел к Галахаду ближе. – Ну и маршрут вы выбрали! Я, право, и не знал, что в моем лесу может развернуться конница. Неужели не нашлось другой дороги? Или вы любите преодолевать препятствия? – уголком рта усмехнулся Лавин. – А обратно вы собираетесь проехать тем же образом, или на драконах?
Вопрос был логичен, потому что после верховой прогулки по лесу через него было не пройти по меньшей мере месяц: местная фауна стояла на ушах, и даже у отряда черных рыцарей были мизерные шансы добраться до болот. Впрочем, ответ рыцаря Лавина не интересовал.
- Что же, мне остается только пожелать удачи. Если совладаете с драконом и моей nièce*, я приму вашу присягу, - сказал он и медленно растворился в воздухе, оставив вопрос Хло без ответа и… забыв снять парализующие чары.
Молчаливая Стая и ее отважный предводитель остались на милость (или, вернее сказать, на растерзание) малышки Хлорис.

- Что хотите делайте, я не пойду! – почти в истерике шипел Ашморг, когда Комодо тащил его за шиворот из щели между валунами, куда тот забился после адресованной к ним фразе командира Молчаливой Стаи. На сей раз его трясло от ужаса.
- Бедняга, - покачала головой Хельга, которой на самом деле было наплевать (во всяком случае, так думала она сама и окружающие). Сам виноват: не нужно было всю ночь спать на латуни вместо золота. Порой она даже размышляла, зачем они вообще таскают с собой это жалкое создание, по некоторым признакам все еще напоминающее черного дракона. Не иначе как из какого-то извращенного чувства жалости.
- Нет, нет, пусти! – всхлипывал Ашморг.
Куртка, за воротник которой тянул Комодо, уже трещала: - Ты дракон! Снова забыл?! – не особо волнуясь о том, слышат ли его там, за камнями, повысил голос ящер.
- Оставь его, - настойчиво порекомендовала Хельга, рассудившая, что сейчас не время для увещеваний. – Как осознает, вылезет. Пойдем, поговорим с блондином. Аш только все испортит. Похоже, он большая шишка. Это может быть наш шанс.
Довод бы весьма разумным, поэтому Комодо, раздраженно выдохнув, разжал лапу. Ашморг в одно мгновение забился в щель.
- Может быть. Пошли.

- Их там трое, - напомнил слушавший в пол уха рыцаря колдун, когда из-за камней показались только две фигуры. Но зато какие… мало того, что один из драконов оказался женщиной, так второй, даже в человеческом обличье внушавший трепет, был на костылях!

Не поверите, Тамаш

Совать нос в дела фей и мертвых рыцарей было не в правилах лесного колдуна. Но он уже несколько дней к ряду чувствовал себя тут третьим-лишним. Кроме того, Тамаш знал весь Паучий лес как свои пять пальцев, но совершенно не ориентировался в горах. А с учетом того, какие компаньоны подобрались у Хлорис, и вовсе был обузой. Ну, вообще-то, не был, но демонстрировать свои избранные заклятья этой публике не собирался.
- Хло, милая, - сказал колдун, изящно соскользнув с лошади. Любой из присутствующих мог бы поклясться, что этот чернокнижник имел больше общего с феями, чем с гоблинами. Метаморфоза была вызвана тем, что, кастуя массовое рассеяние (а чтобы снять чары Лавина, нужно было приложить много врожденного таланта), Хло нечаянно сняла и оборотное заклятье, под которым ходил Тамаш. – Раз я здесь уже не нужен, вернусь-ка я к Шеллир. Не дело оставлять старушку одну надолго «без присмотра», - очень тихо, но так, чтобы Хло слышала, пробормотал колдун. – А он, - колдун показал на Галахада, - теперь отвечает за тебя перед Его Величеством Лавином. Головой. В добрый дальний.
После этой короткой прощальной речи Тамаш исчез во вспышке фиолетового пламени.


Хельга

Драконы тем временем приблизились настолько, что рыцарю не требовалось напрягать голосовые связки, чтобы до них докричаться.
- Какие глупости! – произнесла драконша с примесью презрения и непонимания в голосе. – Как можно не хотеть купаться в золоте?
Номер второй был прав, три калеки, прятавшиеся за камнями, были ренегатами. Но для всех, кроме обитателей гнездовий они оставались черными драконами, пусть и слегка потрепанными жизнью. А нищие, голодные и априори злые черные драконы были одними из самых опасных и умных противников, которых только можно себе вообразить. И держались соответственно. Так что обращение Галахада пришлось к месту.
- Впрочем, мертвых нельзя винить за их причуды. Насколько я поняла, ты здесь не только для того, чтобы разорить одно гнездо. Ты хочешь нанять драконов? По чьему приказу?
При этих словах Ашморг, сумевший совладать с панической атакой, нагнал товарищей при помощи простенького заклятья перемещения школы черной магии.
- …с чего нам верить на слово тому, кто якшается с Великим Заговорщиком? – он смерил взглядом сперва Галахада, затем его бессловесный отряд. – Если бы они хотели нанять здесь кого-нибудь, то явились бы не с пустыми руками и бахвальством. Что ты на это скажешь, Хельга? Они…
Драконида оборвала поток рассуждений, резким движением руки захлопнув Ашморгу челюсти.
- Я просто задала вопрос, Аш.

Хельга, Комодо, Ашморг

Пока рыцарь вводил их, так сказать, в суть своего небольшого дела, покрытая чешуей правая бровь Хельги изгибалась все сильнее, пока ее лицо не приняло откровенно недоверчивое выражение.
- Если я внимательно вас слушала, - произнесла она, как только Галахад договорил про щедрую награду, - вы хотите нанять нескольких червей, заплатив им за это не рожденными детенышами лазурных драконов, достать которые вам помогают феи… я ничего не путаю? – уточнила Хельга.
- Так он и сказал, - подтвердил Комодо, которому все происходящее уже не нравилось.
- А зачем же вам добираться на драконах, если в вашем распоряжении есть чары фей? Решили взять вурмов на испуг?..
- Хельга-а, - простонал Ашморг, которого разговоры про золото заставили враз позабыть о подозрениях. – Какая тебе разница, если нам заплатят?
На лице драконицы мелькнули тени презрения и сострадания, но Комодо неожиданно встал на сторону Ашморга.
- Дайте в качестве залога свое слово, и мы доставим вас к гнездовьям, - сказал он.
- Нет, не доставим! – повысила голос драконица, – не доставим, пока я не дам своего согласия, никакой сделки. Кража яиц – самое тяжкое преступление в Драгу. Вы об этом помните?

На Галахада смотрели три пары глаз: угрюмые; ожесточенные и недоверчивые; и огромные, лихорадочно горящие на худом лице со впалыми щеками. Тот ящер, что опирался на костыль, был склонен принять предложение предводителя отряда. Хотя бы потому, что ревенанты Галахада заняли очень выгодную позицию для атаки, и опытный глаз пострадавшего в боях дракона это видел. По мнению драконицы же колония разгневанных лазурных ящеров была страшнее толпы нежити. Ашморг просто был готов на все.
- Ты в меньшинстве, - спокойно констатировал Комодо Хельге.